Кому же принадлежат эти волшебные пузырьки?

История | 13.01.2005
Advertology.Ru

Кому же все-таки принадлежат эти волшебные пузырьки? Вот уж лет пять, а может, и больше как в рождественскую суету газеты любят попугать потребителя страшилкой – нынешний Новый год, мол, последний, что мы встречаем с "Советским шампанским". Вот как вступим во Всемирную торговую организацию… Как переведут всех нас на дорогущие Bollinger или всякие там Moet & Chandon''ы… Страх охватывает сам собой: ну что же это за Новый год, да без "Советского" полусладкого?

Посеянная тревога заставляет российского потребителя с особой тщательностью вслушиваться во вкус каждого волшебного пузырька, оказавшегося в его бокале за минуту-другую до новогоднего боя курантов – а вдруг как последний? Числу ко второму января беспокойство рассеивается: "Советское шампанское" (от сладкого до брюта) по цене ниже ста рэ за бутылку по-прежнему безраздельно царит на винных полках супермаркетов, а любимый Бондом (Джеймсом Бондом) Dom Perignon, который во Франции, кстати, считается одной из самых демократичных марок, грустно пылится за тысячу по соседству.

Под следующий Новый год история повторяется – с тем же финалом. Справедливость, однако, требует признать, что с каждым годом на этикетках отечественных производителей возникает все больше диковинных надписей – от "Цимлянского" до "Игристого". Что бы это значило?

Шампанские тайны

Верно ли считать шампанское вином, кто изобрел этот бренд и кто может его использовать, наконец, когда у него день рождения – споры на эти темы, кажется, из разряда вечных. Самой красивой из версий следует признать рождественскую. Она утверждает: шампанское родилось с изобретением пробки (раньше пользовались деревянным штырем, обернутым в тряпочку) под когда-то новый, 1671-й год. Вот как обосновывает ее Луи Оризе в книге "Вина Франции".

В 1670-м бенедектинец Дом Периньон, келарь (читай – эконом) аббатства Отвийе в Шампани, совладал с кипучим норовом здешних вин, заставив их второй раз бродить в бутылке – это стало возможным благодаря затычке из пробкового дерева, которую бенедектинец подсмотрел у заезжих пилигримов из Португалии. Экспериментальным путем монах установил, что для получения приличного шампанского оно должно "просидеть" в бутылке минимум год – стало быть, чокнуться им впервые он смог в 1671-м. Через пару дней мы сможем сделать это в 334-й раз.

История симпатичная, но она, по правде говоря, хромает. Во-первых, главное открытие Дом Периньона все же не пробка, а купаж – сочетание разных сортов винограда или вин разных годов, которые и дали неповторимый шампанский вкус. Во-вторых, и через сто лет после Дом Периньона подвалы аббатства напоминали артиллерийский полигон – половина заложенных бутылок взрывалась, не дожив до заветной даты. Несколько подправил дело другой монах – Дом Удар: он заметил, что капризное вино надо защищать еще и от света, а в темных бутылках оно получается качественнее. Однако понадобилось дожить еще до 1800-го, чтобы очередной изобретатель, на сей раз не монах, а аптекарь Франсуа из города Шалон, изобрел подходящий сосуд – ту самую бутылку, по которой мы теперь узнаем шампанские вина, даже не вглядываясь в их этикетки. Наконец, лет через 15 свое веское слово сказала вдова Клико: она придумала, как извлекать из бутылки осадок, оседающий на пробке при продолжительном хранении…

Не будем вдаваться во все тонкости шампанского метода – правильнее говорить, конечно, шампенуазского, но что нам до правил французского языка, коли смешивать его с нижегородским, мы научились даже раньше, чем французы – подбирать правильный купаж для шампанского? Поверьте, этих тонкостей столько, что им посвящен не один трактат. А вот чтобы понять, чем их шампанское отличается от нашего, названного советским, достаточно усвоить три вещи.

Первая уже ясна. Их вино – ремесленный, а не индустриальный продукт. Его изобретали методом проб и ошибок не один век, причем изобретали по необходимости, потому что в классические каноны Бордо и Бургундского вина Шампани не вписывались – при транспортировке и хранении они взрывались, да так, что в средние века заподозрили, будто в них вселяется нечистая сила. Изгнанием ее и занялись местные монахи.

Второе отличие. Продукт из провинции Шампань – продукт с четко очерченной географией. Он производится в 4 зонах виноградников близ Реймса и Эперне. Это 24 тыс. га плодоносящих лоз вокруг 250 городков и деревень, а также несколько десятков фирм, объединенных в Союз производителей шампанских вин (он-то и потребовал от ВТО соблюдения своего географического бренда, из-за чего нашим виноделам – как в свое время европейским, австралийским и прочим – рано или поздно придется переписывать этикетки). И дело тут не в капризах: в Шампани особые почвы (сверху – 20 см гумуса, а под ними толстый, почти в 200 м, слой известняка, который дозировано, не перенасыщая, питает корни лозы водой и дает вину природную прозрачность и легкость). Плюс климат: шампанские виноградники – самые северные в нашем полушарии (всего 1710 солнечных часов в году), а урожай, случается, собирают и под осенними дождями.

Наконец, третье отличие – историческое. Если перечисление всех принявших участие в изобретении этого вина аббатств, домов, аптекарей, а также вдов тянет на диссертацию, то перечислить всех его поклонников попросту невозможно. Еще не доведенное, как сказали бы сегодня, шампанское повезли в Версаль, ко двору Людовика XV. А задолго до французских и наших гусаров его полюбили королевская фаворитка мадам де Помпадур и Вольтер. Несправедливо забывать о версальских аристократах, бежавших от Французской революции в Шампань: они так усердно топили в шампанском горечь своих поражений, что ввели искрящийся напиток в моду в Европе, в том числе и в Российской империи. Наполеон, напротив, любил отмечать им свои победы, о чем свидетельствуют хотя бы расписки, сохраненные фирмой "Моэт и Шандон" (император, а также императрица Жозефина так и не расплатились с ней за поставки). Вся эта история сегодня – тоже составная часть бренда, который, как принято выражаться у виноделов, контролируется по происхождению.

Народный напиток

Россияне тоже кое-что открыли по части шампанского. Вообще, роман России с шампанским – давний и в каком-то смысле запрограммированный. Начать с того, что игристые вина на Дону (к примеру, в станице Цимлянской) начали производить без всяких там Домов задолго до наполеоновских войн и казачьи-гусарских гулянок по случаю взятия Парижа. Всерьез – масштабным образом – этим занялись в Судаке в 1812-м, когда во французских монастырях еще вовсю рвались бутылки с необузданным шампанским. А князем Голицыным, чей крымский "Новый Свет" в 1900 году завоевал Гран-при на Всемирной выставке в Париже, мы можем гордиться не меньше, чем Шампань любым из своих виноделов. Это, кстати, не мешало России до революции 1917 года быть главным импортером шампанского из Франции.

С крымским "Новым Светом" вообще связано много историй и легенд. Одна из них произошла на той же Всемирной выставке: Граф Шандон, глава компании Moet & Сhandon, поднял один из конкурсных бокалов, пригубил и сказал: "Я пью этот бокал за своих работников, которые изготавливают такое прекрасное шампанское!" Тогда встал князь Голицын: "Благодарю Вас граф за ту прекрасную рекламу, которую Вы сделали моему шампанскому, приняв его за свое..." В бокале было новосветское шампанское!

В Крыму ходит легенда, что шампанское вино изобрела женщина: "Как-то жена виноградаря стала замечать, что начала стареть, а муж меньше обращает на нее внимания, а заглядывается на молоденьких девушек. С горя она решила отравиться и полезла в подвал, где у мужа находиля виноградный перебродивший сок, испорченный, как она думала. После того, как сок был выпит, у нее поднялось настроение, порозовели щечки, разгладилась кожа. Муж опять стал обращать на нее свои взоры. Когда вино кончилось, пришлось во всем сознаться мужу. Так было открыто вино."

Однако массовым напитком шампанское у нас сделала именно советская власть. На вооружение был взят метод, изобретенный в начале XX века русскими учеными, – он позволял за 20–30 дней превратить в игристое соответствующий виноматериал. Любопытно, что за адаптацию этой технологии к массовому производству Госпремию выдали в 1942 году – посреди войны. А по-настоящему массовым праздничным напитком оно стало в послевоенные годы.

Кстати, многие шампанские виноделы еще в советские времена не раз говорили, что им наш продукт-аналог нравится. Только называть советовали по-своему – у нас с вами, мол, разные волшебные пузырьки.